Халиль Джебран: "Пророк"

Лучник видит свою цель на тропе бесконечности, и Он сгибает вас своей мощью, чтобы стрелы Его летели быстро и далеко.
И пусть ваша покорность руке Лучника будет вам в радость.
Ибо Он любит стрелу, которая летит, но любит и лук, который остается неподвижным.

Затем сказал богатый человек:
— Расскажи нам о Даянии. И он ответил:
— Вы мало даете, если делитесь только своим богатством.
Только если вы отдаете частицу себя, вы воистину щедры.
Ибо что есть ваше богатство, как не вещи, которые вы храните и бережете, в опасении, что они могут понадобиться вам завтра?
А завтра... Что принесет завтрашний день запасливому псу, закапывающему кости в текучий песок пустыни, хотя сам он следует за пилигримами, направляющимися в священный город?
И что такое есть страх перед нуждой, как не сама нужда?
И если вы боитесь жажды, хотя ваш колодец полон, не становится ли сам этот страх жаждой неутолимой?
Есть те, кто делятся немногим, хотя владеют многим, и они дают ради признания их щедрости, и это сокровенное их желание делает сам дар их порочным.

И есть те, кто владеет немногим и отдает все.
Это те, кто верит в жизнь и в щедрость жизни, и закрома их никогда не пустеют.
И есть те, кто дает с болью, и эта боль — их крещение.
А есть те, кто дает и не знает боли отдавания, не ищет радости, не дает с сознанием своей добродетели.
Они делятся всем, что имеют, так же легко, как мирт, растущий в долине, делится с воздухом своим благоуханием.
Через руки их и им подобных говорит Господь, и их глазами Он улыбается земле.
Хорошо поступает тот, кто дает, когда его попросят. Но лучше делать это без какой-либо просьбы, просто понимая нужду другого.
И для щедрого поиск нуждающегося — радость большая, чем проявление щедрости.
И надо ли при этом удерживать что-либо для себя?
Всем вам когда-либо будут давать.
И давайте сейчас, чтобы время щедрости принадлежало вам, а не вашим наследникам.
Вы часто говорите: «Я бы давал, но тому, кто этого достоин».
Деревья в ваших садах не говорят этого, и стада на пастбищах — тоже.
Они отдают, чтобы вы жили, ибо воздерживаться от щедрости — значит погибнуть.

Право же, тот, кто достоин получать свои дни и ночи, достоин всего прочего, что он может получить от вас.
А тот, кто заслужил, чтобы пить из океана жизни, заслуживает и того, чтобы наполнить свою чашу из вашего ручейка.
И что может быть тяжелее, чем просьба о подаянии, где сходятся и мужество, и вера, и даже милосердие к дающему?
И кто вы такие, чтобы люди ради вас рвали одежды у себя на груди, дабы лишить покровов свою гордость, дабы вы могли увидеть их достоинства неприкрытыми и их гордость не смущающейся?
Позаботьтесь сначала о том, чтобы быть достойными своей щедрости, чтобы действительно стать ее инструментом.
Ибо воистину это жизнь щедро делится с жизнью. А тот, кто возомнил себя дающим, — тому лишь свидетель.
А вы, получающие, — ибо таковы вы все, — не несите на себе груз благодарности, дабы не накладывать тяжкое иго и на себя, и на того, кто давал.
Вознеситесь вместе с дающим на дарах его, как на крыльях.
Ибо слишком много размышлять о вашем долге — значит усомниться в щедрости того, чья мать — обильная земля, и чей отец — Господь.

Затем старик, хозяин таверны, попросил его:
— Расскажи нам о Пропитании. И он сказал:
— Если бы вы могли жить за счет благоухания земли и, подобно растениям, поддерживать себя светом!
Но поскольку вы должны убивать, чтобы есть, и отнимать у новорожденных материнское молоко, чтобы утолить жажду, пусть трапеза ваша будет священнодействием.
Пусть стол ваш будет как алтарь, на котором чистота и невинность лесов и равнин приносятся в жертву всему, еще более чистому и невинному, что есть в человеке.
Когда вы убиваете животное, пусть в сердце вашем звучат слова:
«Той же силой, что убивает тебя, я тоже убит и тоже буду съеден.
Ибо закон, который предал тебя в мои руки, предаст меня в длань более могучую.
Твоя кровь и моя кровь — лишь сок, питающий древо небесное».
И когда ваши зубы вонзаются в яблоко, говорите ему в сердце своем:
«Твои семена будут жить в моем теле, * И бутоны твоего завтрашнего дня расцветут в моем сердце.
И аромат твой станет моим дыханием.
И вместе мы будем радоваться во все времена года».
И осенью, когда вы собираете спелые гроздья в своих виноградниках, дабы положить их под пресс, повторяйте в сердце своем:
«И я тоже — как виноградник, и плоды мои будут сорваны и положены под гнет.
И как молодое вино буду я пребывать в сосудах вечных».
А зимой, когда вы будете цедить вино из бочек, пусть каждой чаше сопутствует песня.
И пусть в песне этой звучит память об осени, о виноградниках и о виноградном прессе.

Затем сказал пахарь:
— Расскажи нам о Труде. И он ответил:
— Вы работаете, чтобы шагать в ногу с землей и душой земли.
Ибо бездельничать — значит утратить единство с временами года и выбиться из торжественной процессии жизни, что следует величественно и в горделивой покорности к Бесконечности.
Когда вы трудитесь, вы — флейты, в сердцах которых шепот времени превращается в музыку.
Кто из вас захотел бы быть тростинкой, глухой и безгласной, когда все остальное вокруг поет в унисон?
Вам всегда говорили, что работа — это проклятие, а труд — беда.
Но я говорю вам, что, когда вы работаете, вы осуществляете часть заветной мечты земли, порученной вам еще тогда, когда эта мечта родилась.
И поддерживая себя трудом, вы воистину любите жизнь.
А возлюбить жизнь через свой труд означает познать сокровенную тайну жизни.

Но если вы с болью называете рождение болезнью, а поддержание плоти • - проклятием, написанным на вашем лбу, тогда я отвечу, что только пот может смыть написанное.
Вам говорили также, что жизнь — это мрак, и вы устало повторяете то, что говорили усталые.
А я говорю, что жизнь воистину есть мрак, если в ней нет порыва.
А любой порыв слеп, если нет знания.
А любое знание тщетно, если нет труда.
А любой труд тщетен и пуст, если нет любви.
И когда вы трудитесь с любовью, вы тесными узами привязываете себя и к себе, и друг к другу, и к Господу.
А что такое работа с любовью?
Это значит ткать ткань, вплетая в нее нити собственного сердца, словно одежду из этой ткани будут носить наши возлюбленные.
Это значит строить каждый дом с душой, словно ваши любимые будут жить в нем.
Это значит сеять семена с нежностью и собирать урожай с радостью, как будто вашим любимым предстоит вкушать плоды трудов ваших.
Это значит во все вещи, которые вы изготавливаете, вкладывать дыхание вашего собственного духа.
И это значит знать, что все возлюбленные усопшие стоят вокруг вас и смотрят.

Часто я слышу, как говорят, словно во сне; «Тот, кто работает с мрамором и находит в камне отпечаток собственной души, благороднее, нежели тот, кто пашет землю.
А тот, кто покоряет радугу, чтобы положить ее на холст в подобии человека, значит больше, чем тот, кто шьет сандалии для наших ног».
Но я говорю вам, и не во сне, а в бодрствовании яркого полудня, что ветер разговаривает с гигантскими дубами не нежнее, чем с самой тонкой былинкой травы.
И только тот велик, кто превращает голос ветра в песню, которая стала нежнее от его любви.
Работа — это любовь, ставшая видимой.
И если вы не можете трудиться с любовью, но работаете с отвращением, вам лучше бросить такую работу и сидеть у ворот храма, принимая подаяние от тех, кто трудится с радостью.
Ибо если вы печете хлеб с безразличием, это будет горький хлеб, который удовлетворит голодающего лишь наполовину.
И если вы с раздражением давите виноград, ваше раздражение вольет яд в вино.
И пусть вы поете, как ангел, но при этом не любите пение, из-за вас уши людей перестанут слышать голоса дня и шепот ночи.